Темная сторона благодатиРональд Данн
Окончание. Начало в предыдущих номерах
Бывают в жизни времена, когда все идет исправно и гладко: вы точно знаете во что веруете, и у вас нет ни капли сомнений. Но вдруг обстоятельства поворачиваются таким образом, что вы сталкиваетесь с не менее очевидными, но прямо противоположными фактами. И если вы хотите сохранить вашу веру, вам необходимо каким-то образом примирить непримиримое.
Станет ли кто служить Богу даром?
Когда мы запускаем новый проект для увеличения бюджета, мы говорим людям, что, если они будут платить десятину, Господь обязательно благословит их, Он сделает так, что оставшиеся девяносто процентов послужат им лучше, чем первоначальные сто. Но что если этого не произойдет? Что если все, что у вас останется после того, как вы заплатили десятину, это сумма на десять процентов меньше той, которая у вас была до того? А что если налоговая служба вдруг объявит, что деньги, отданные в церковь или на благотворительность, не будут более вычитаться из ваших доходов?
Когда умер наш сын, мы получили мешки писем, полных сочувствия и слов утешения. Мы их храним и дорожим ими, но мне особенно запомнилось одно из них. Это было письмо от семейной пары, прихожан той церкви, которую я как раз посетил накануне. Первый абзац содержал обычные соболезнования нашему горю, но второй абзац запечатлелся в моем мозгу.
Там было сказано: «Брат Данн, мы знаем, что Вы — человек Божий, что Вы и Ваша жена посвятили свою жизнь служению Господу. Мы не понимаем, как такое могло случиться с Вами» (выделено мною. — Р. Д.).
Они бы поняли, если бы такое случилось с ними, с простыми смертными. Но я-то был на особом счету, я был человек Божий. Они, наверное, думали: «Если такое могло случиться с человеком Божьим, то что тогда грозит таким, как мы?»
«Мы не понимаем, как такое могло случиться с Вами». И знаете что? Я был с ними согласен.
Откровенно говоря, я чувствовал, что не заслуживаю подобного обращения. Мое положение и мой статус должны были быть приняты во внимание. В самом деле, если человек всю жизнь свою положил на служение Богу, он вправе рассчитывать на кое-какие послабления, разве не так? На какие-нибудь дополнительные милости? Или небольшие премии? Какое-нибудь особое отношение при рассмотрении моего дела? Я ведь как-никак дитя Божие! Я посвятил свою жизнь Ему, и Он не должен забывать об этом, когда в очередной раз начнет раздавать людям беды и несчастья. Тогда это будет справедливо.
Справедливости! Это все, что я прошу, Господи! Будь же справедлив! Неужели я слишком многого хочу? Разве это справедливо, что дети наших знакомых растут, заканчивают университет, устраиваются на работу, женятся, заводят детей, в то время как мой сын лежит в могиле? Всего лишь немного справедливости, Господи!
Вера всегда представлялась мне своеобразным буфером, большой и мягкой подушкой, способной смягчать любые удары судьбы. Но когда один из ударов оказался чуть посильнее, когда боль от него проникла в мою веру и пронзила плоть, тогда и появились первые сомнения. Тогда-то я и сделал леденящее душу открытие: оказывается, можно верить Богу и в то же время страдать.
Именно в такие моменты вы начинаете осознавать, какова же в действительности ваша вера, потому что единственное, в чем согласны Бог и дьявол, это то, что вера, основанная на благополучии, неискренна. Так что упрек, который бросил в лицо Господу сатана, вполне правомерен.
Станет ли кто служить Богу, если их ровная и спокойная жизнь вдруг обратится в трагедию? Я употребляю слово «трагедия» в прямом смысле, чтобы не путать с тем, что некоторые богословы называют страданиями. Серьезные страдания (трагедия) — это страдания, которые разлагают, деморализуют и разрушают человеческий дух, а также такие, до причин которых невозможно докопаться, чтобы понять, насколько они заслуженные (например, смерть ребенка).
Иов страдает именно потому, что он хороший человек. Он обнаружил, что можно праведно служить Господу и все равно быть несчастным. Именно поэтому все мучения кажутся ему необъяснимыми: он их не заслуживает!
Если бы Иов был известный грешник, мы бы сказали: «Да, воистину есть справедливость на земле! Старина Иов получил по заслугам!» А был бы он обычный человек, мы бы сказали просто: «Да уж, у Иова был сегодня тяжелый день. Но такова жизнь: одним везет больше, другим — меньше».
Будь Иов дурным, никчемным человеком, дело было бы ясное, но он же был само совершенство… И подобные вещи всегда служили веским аргументом в устах тех, кто отрицал существование Бога. Почему с хорошими людьми случается дурное? Все знают, что добро должно быть счастливо, однако же человеческая нравственность не гарантирует счастья в этой жизни. Равно как и счастье не обязательно способствует нравственной жизни.
Страдания Иова нельзя свести только к потере имения и детей или даже к физической боли, которую он испытывал. Был еще один источник невыразимой муки.
Иов осознал, что та правоверная доктрина, которой он придерживался всю жизнь, оказалась ложной. Его стройная богословская система рассыпалась в прах под давлением неоспоримых фактов.
А бытующая в то время теология была достаточно проста: Бог благословляет праведных и проклинает неправедных. Физические и материальные блага были неоспоримыми признаками расположения Господня. Утрата же здоровья или богатства была неоспоримым признаком Божьего недовольства.
Иов знал в сердце своем, что он чист перед Богом, он не сделал ничего такого, что могло послужить объяснением его невообразимых страданий. Но с ним происходили ужасные вещи — от этого ему было не уйти. Все то, во что он свято верил, что привносило в его жизнь порядок и смысл, что, как ему казалось, он знал о Боге, — все это рассыпалось в пыль в мгновение ока.
А это худшее, что может случиться с человеком. Все мы строим нашу жизнь, опираясь на некую систему взглядов, на веру в то, что в этом мире существует порядок и справедливость, которыми управляет всевышний Творец. И вот когда рушится наша внутренняя крепость, дающая нам ощущение защищенности и безопасности, жизнь наша превращается в бессмысленный хаос, если только нам не удается проникнуть в корень вещей и найти подобающее объяснение происходящему, которое вернуло бы смысл нашему существованию. Во времена Иова таким объяснением был грех.
Возможно, это «нормально» — думать, что все наши страдания обусловлены совершенными нами прегрешениями. Очень многие разделяют эту точку зрения. Однако такие люди становятся на сторону дьявола и трех приятелей Иова, когда советуют нам «веровать сильнее» или «исповедовать свой грех».
Но вернемся к Иову. Когда корабль нашей жизни терпит крушение, когда мы не понимаем, за что нам приходится переносить все эти муки, мы, подобно этому библейскому страдальцу, вынуждены искать новые пути общения с Богом и новые способы размышления о Нем. Будем ли мы и дальше служить Ему?
О Господи Боже! Если бы Ты не безмолвствовал, Иов не страдал бы. И каковы же Твои слова теперь, когда страдаю я? Почему Ты отвечаешь врагу рода человеческого, но не говоришь со мной, чадом Твоим?
Побочный эффект страданий
Я до сих пор благодарен одному моему другу, который сказал как-то, что скорбь отчуждает. Он имел в виду не только то, что я, скорбящий, обособлен от вас, счастливых. Он считал, что разделенная скорбь разъединяет людей, которые делятся ею друг с другом. Несмотря на то что все мы скорбим, мы все скорбим по-разному. Так же как каждая смерть имеет свое лицо, свой характер, так и скорбь по поводу разных смертей различна в своих проявлениях. У каждого человека свой способ и свои сроки, в которые он переживает горе, и никто не вправе судить его. Мне может показаться странным, что вы сегодня рыдаете с утра да вечера, а вчера глаза ваши были сухи, в то время как я вчера обливался слезами. Но мое горе — это не ваше горе.
И еще один момент: мне приходится так отчаянно бороться за то, чтобы вновь вернуться к жизни, что у меня не остается сил протянуть руку помощи вам. И с вами происходит то же самое. Только некто нескорбящий в данный момент может помочь нам обоим. Только радостные и счастливые люди могут сказать: «Давайте соберемся вместе!»
Недавно мы с Кай ужинали в ресторане с одним нашим знакомым пастором и его женой. Эта женщина в последние годы страдала тяжелой формой маниакальной депрессии. В ходе разговора выяснилось, что тяжесть ее болезни усугублялась отношением к ней друзей и коллег. Подобно многим жертвам этой болезни, она несла на плечах двойной груз: ей приходилось не только мириться со своим недугом, но и терпеть насмешки и отчуждение со стороны окружающих. Я, помнится, читал где-то, что клеймо позора, которое навешивается на душевнобольного человека, является наиболее деструктивным фактором при лечении этой болезни и замедляет процесс выздоровления. Я также помню, как за пару недель до самоубийства сына меня пригласили участвовать в конференции, которую проводил один известный по всей стране христианский психолог. Однако после того, как Ронни покончил с собой, я больше не получал никаких приглашений.
Пока Кай слушала, как жена нашего знакомого пастора делилась с нами различными, зачастую довольно странными, эпизодами из своей жизни, связанными с протеканием ее болезни, она все время кивала головой и повторяла: «Да-да, с Ронни происходило то же самое. Да-да, Ронни поступал точно так же!»
И вдруг эта бедная женщина вскочила на ноги и, задыхаясь от радости и облегчения, вскричала: «Вы меня понимаете! Боже, вы понимаете!»
Я был потрясен, увидев, как мало ей было надо. Мы не давали ей никаких советов, не предлагали никаких ответов на ее проблемы, да она их и не просила; все, что ей требовалось, — это немного понимания, и, когда она нашла его, она уже не была одинока.
Ей просто сказали: «Я вас понимаю».
Иову не так повезло в этом смысле.
Любые страдания, как правило, отчуждают людей друг от друга — неважно, нравственные ли это страдания или физические, ребенок ли это, сбившийся с пути, рассыпающийся брак или разоряющееся предприятие.
Иногда отчуждение появляется потому, что Господь входит в нашу жизнь необычным, совершенно неожиданным, нетрадиционным способом. Столь необычным и столь нетрадиционным, что окружающие видят в нем лишь кару Господню, наказание Божие. Вычислив со временем схему, по которой чаще всего действует Бог, когда эта схема вдруг не срабатывает в жизни какого-нибудь человека, люди делают только один вывод, ибо все они обладатели узкого мышления.
Подобно друзьям Иова, для того чтобы оправдать собственные взгляды, мы готовы усомниться в непорочности страдальца.
Итак, Иов оказался на куче пепла, сделался изгоем.
Отчуждение ведет к одиночеству. Джозеф Конрад сказал, что люди должны страдать, как спят, — сами по себе. Всем известно, что одиночество — это самое тяжкое испытание для человека, и именно оно причиняет страждущему больше всего боли.
Но самое ужасное ощущение одиночества возникает не от того, что вы чувствуете себя отверженным семьей, друзьями или обществом, а оттого, что вы чувствуете себя отвергнутым Богом.
Во время смертельной болезни своей жены и связанных с этим терзаний и непонимания путей Господних К. С. Льюис писал: «Самое страшное не то, что я почти готов потерять веру в Бога, а то, что я боюсь поверить в ужасные вещи о Нем. Я не боюсь подумать: «Так, значит, нет все-таки Бога!», я страшусь мысли: «Так вот какой на самом деле Бог! Пора расстаться с иллюзиями…».
На воскресных службах мы игнорируем псалом 87, потому что его слова слишком печальны и удручающи.
Но они из реальной жизни.
Я знаю, что они из реальной жизни, потому что так сказано в Библии, потому что я сам прошел через все это, потому что каждое воскресенье я утешаю и успокаиваю десятки верующих, которым тоже знакомы эти чувства и которые с легкостью могли бы сказать: «Тьма стала мне близким другом».
Они изгои, потому что у них духовные проблемы. Они как позорное пятно на здоровом теле благополучной церкви. Они с неохотой и опаской говорят о мраке, царящем в их душе, боясь услышать все те же знакомые до боли увещевания: «Соберитесь!», «Исповедуйте грех свой!», «Умрите для себя и своих желаний», «Распните свою плоть», «Подсчитайте-ка благословения, которым одарил вас Господь» или «Скажите спасибо, что у вас не рак!»
Мне даже кажется, что некоторые были бы не прочь обменять тьму в своей душе на рак, по крайней мере тогда они смогли бы открыто говорить о своей боли, взывать о помощи и получать поддержку и сочувствие от окружающих.
Описывая свои чувства, которые испытал после смерти жены Мартин И. Марти в книге «Крик в пустоту» говорит о зиме в своем сердце, о том нещадном холоде, который сковал его душу, когда он почувствовал боль и узнал смерть. В его сердце зияла пустота. «Зимний мороз наполняет то пространство, в котором раньше жила любовь, но теперь она умерла или стала чужой… Но пустота может появиться и тогда, когда от вас удалился Господь, когда у вас не осталось ничего святого, когда Бог безмолвствует».
По словам М. Марти, зима в душе имеет не меньше прав на существование, чем лето или весна, однако она не находит столь же горячей поддержки и понимания с нашей стороны, как последние. В настоящее время считается, что единственно приемлемым состоянием души может быть только яркое и светлое духовное лето.
Мне кажется, что многие «летние» христиане скрывают у себя в груди «зимние» сердца. Они отрицают реальную действительность и называют это верой. Но они никогда не признаются в этом, иначе им грозит исключение из рядов «Сообщества восторженных».
И здесь возникает вопрос: станет ли кто служить Господу в одиночестве? Или, выражаясь более прямолинейно: останусь ли я верным Богу, даже если мне покажется, что Он покинул меня? Может ли кто-нибудь служить Богу, когда жизнь его рассыпается в прах?
Думается, Тейяр де Шарден был прав, когда сказал: «Радость — это не отсутствие страданий, а присутствие Бога».
Но небеса молчат. Те, кто впервые читает книгу Иова, иногда удивляются, почему же Господь так и не объяснил Иову, за что тому пришлось мучиться. Даже когда все уже было позади, Иов не узнал ответа. Ему не сообщают о том разговоре, который произошел между Богом и сатаной. Он так никогда и не узнал о заключенном на небесах пари.
Многие люди завершают свой земной путь и умирают, так и не узнав, почему трагедия оборвала их жизни. Если бы только Господь сказал хоть слово! Все, о чем я прошу, Боже, — получить хоть малейшее представление о том, почему все это происходит? Я бы справился со всем этим, если бы Ты заговорил со мной. Хотя бы намекни, Боже, хотя бы намекни!
Но, как и Иову, всем нам приходится выучить один и тот же урок: Господь не обязан нам ничего объяснять. Это людям нужна юридическая система; Богу она не нужна. Господь устанавливает нормы поведения человека, но Он не обязан следовать им, если только Сам не примет такое решение.
Но в конце концов Господь нарушает молчание. Наконец-то Он отвечает! Давно пора! Спустя тридцать семь глав, мы, наконец, можем услышать и Его версию происходящего. Давайте послушаем. Господь говорил Иову из бури: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты отвечай Мне» (Иов 38: 2, 3).
В свободном переводе это означает: «Иов, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что с тобой происходит. Так что приготовься, тебе предстоит ответить на пару вопросов, сынок».
У меня создается впечатление, что все пошло не совсем так, как рассчитывал Иов, но, по крайней мере, Бог заговорил. «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь?» (Иов 38: 4, 5).
Бог не отвечает на вопросы, а Сам задает их! Все, что Он говорит, совершенно не относится к делу и не имеет касательства ко всему происходящему. Бог здесь похож на недобросовестного судью, который задремал во время процесса и все прослушал.
Что же говорит Господь? Он говорит, что Он вправе делать то, что делает. Только Бог, который создал и наполнил этот необъятный мир, имеет право царствовать в нем и оценивать, насколько хорошо Он с этим справляется.
И это самое главное и, пожалуй, самое трудное препятствие на нашем пути постижения истины. И пока мы не разберемся с этим вопросом, мы не научимся противостоять ударам судьбы.
А напоследок автор книги Иова делает еще одно важное замечание: у Бога есть для нас награда. Мне очень нравятся эти слова: «И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние». Я думаю, всем нам Господь уготовил подобный финал. Он всегда приберегает хорошее вино под конец.
И последнее. Господь сказал Елифазу, что гнев Его был на нем и на друзьях его за то, что они говорили о Боге неверно, и велел им принести за себя жертву. «Раб Мой Иов помолится за вас, и тогда Я приму жертву вашу, чтобы в гневе Моем не отвергнуть вас за ваши неправедные слова».
Удивительный момент: те, кто сильно страдает, могут спасать других.
«Вот моя боль, так пускай она станет крылом…»
В некоторых ветвях христианства считается, что молчание есть достойный ответ на страдания. Однако молчание зачастую лишь усугубляет сгустившийся мрак. Как мы уже отмечали ранее в рассказе об Иове, страдание отчуждает человека от мира. Он чувствует себя отвергнутым Богом и забытым людьми. Храня молчание, сгибаясь под грузом бед и несчастий, человек делает себя еще более одиноким.
Священное Писание, впрочем, никак не приветствует молчание, но и не запрещает говорение. Мы можем поучиться и у Иова, и у Иеремии, и у Давида, не говоря уже об Иисусе, Который воскликнул на кресте: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?», тому, что мы вправе выплескивать наружу боль нашей души. Это для нас чрезвычайно важно. Иногда единственный способ пережить эту боль — высказать ее вслух.
«Страждущий человек должен сам найти способ выразить и прочувствовать боль своего страдания, поскольку если кто-то сделает это за него, облегчения может и не наступить. Если человек будет молчать о своих терзаниях, они поглотят его, и он погибнет в нахлынувших водах апатии… Без возможности общения с другими людьми перемен тоже ожидать не приходится. Сделаться же безмолвствующими, одинокими как перст — значит умереть».
Пока я находился во тьме, я узнал одну очень ценную вещь, которая дала мне свободу. Нет ничего страшного в том, чтобы рассказывать Богу о том, что творится в вашей душе. Более того, Он и так уже все знает. Вы не откроете Ему ничего нового. Я не припомню ни одного случая, чтобы я своими словами удивил или шокировал Его. Я ни разу не слышал, чтобы в ответ на чью-либо исповедь Господь сказал бы: «Ну надо же, о тебе бы Я такого никогда не подумал!»
Комментируя псалом 87, Вальтер Брюгеманн вопрошает: «Что этот псалом вообще делает в нашей Библии?» Он там потому, поясняет В. Брюгеманн далее, что такова жизнь, а эти произведения были призваны отражать жизнь такой, как она есть, а не избирательно. Это очень печальный и удручающий псалом. Но это высказанный псалом. Это не стих, говорящий о «молчаливой депрессии. Это речь. И речь, обращенная к конкретному лицу. Даже во рве преисподней Израиль знает, что за всем этим стоит Иегова».
В своем богословском комментарии к псалмам В. Брюгеманн делит их на «псалмы ориентации» и на «псалмы дезориентации». Он отмечает интересный факт, что Церковь в нашем современном мире, полностью дезориентирующем человека своими многочисленными соблазнами, продолжает петь гимны исключительно «ориентационные». «Я твердо убежден, что подобная позиция Церкви продиктована не евангелическим пылом или глубокой верой, скорее всего, она обусловлена безотчетным страхом, упорным отрицанием реальной действительности, самообманом и нежеланием признавать свою дезориентацию в этом запутанном мире. Причина такого безоговорочного утверждения «ориентации», похоже, не в вере, а в нарочитом, навязчивом оптимизме нашей культуры.
Подобное отрицание очевидного некоторыми современными ревнителями веры и их попытки замять неблагоприятные моменты (а я уверен, что именно это и происходит) весьма странны, учитывая, что в Библии немало псалмов, исполненных горечи и сожаления, протеста, возмущения и жалоб на несовершенство этого мира. По крайней мере, становится ясным, что церковь, распевающая «песни счастья и радости» перед лицом жестокой действительности, поступает не совсем так, как к тому призывает Священное Писание».
Я вовсе не призываю петь псалом 108 на воскресных службах. Я лишь хочу, чтобы Церковь осознала, что ощущение дезориентации — законное чувство в духовном опыте любого верующего, и в своем служении Церковь должна уделить внимание этим людям и этой проблеме.
«Обращение к «псалмам тьмы» может быть расценено многими как свидетельство маловерия и отступничества, но для сообщества действительно любящих и искренне верующих людей это будет шагом дерзновенной веры, быть может, несколько преображенной. Сие обращение есть шаг дерзновенной веры, с одной стороны, потому что оно призывает прочувствовать и испытать мир, каков он есть, во всей его неприглядности, а с другой — потому что оно возлагает ответственность за все беспорядки и беды в этом мире на Бога, заявляя, что все происходящее находится под Его неусыпным контролем. А посему не существует никаких предосудительных, запретных или неуместных тем — ведь это говорит наше сердце. Умалчивать о каких-то моментах жизни при разговоре — это все равно, что удалять их из ведения Божия. Таким образом, эти псалмы играют важную роль: они показывают нам, что говорить нужно обо всем, и то, о чем мы говорим, должно быть обращено к Богу, Которому одному известны все тонкости жизни».
Меня поразило, что, записывая в книги свою веру, израильтяне не исключали мрак и тьму из своего религиозного опыта. Но еще более удивительно в этих «псалмах дезориентации» то, что ни один из авторов ни разу ни словом не обмолвился о том, что он более не верит или не доверяет Богу. Даже в самом мрачном из псалмов Бог выступает перед нами как тот, Кто всегда присутствует рядом и Кто внимательно следит за «дезориентацией» и сумбуром, царящими в нашей жизни. И именно такая дерзкая, упрямая, возмущающая и ропщущая вера дает нам новый источник жизни даже в глубинах преисподней.
Когда жизнь рассыпается в прах
Я предаю огласке сугубо личный случай лишь по одной причине: я до сих пор не могу забыть ту бездну, в которую повергла меня депрессия, — нестерпимая боль, острое чувство одиночества и безысходности, отчужденность от мира, безграничное отчаяние, «стоны и плачи, звучавшие у меня в голове».
И я далеко не исключение. Я хочу, чтобы все узнали: я тоже прошел через это и знаю, что избавление возможно! Ибо именно в период собственного горя я обнаружил серьезные упущения в работе Церкви. В ней не было места «зимним» христианам. Нигде: ни в христианской литературе, ни на семинарах, ни на конференциях — я не смог обрести ни поддержки, ни помощи. Я не услышал ни одной проповеди на эту тему. (Быть может, такие полезные книжки и существуют, но, к сожалению, мне они на глаза так и не попались.)
По правде говоря, я нашел больше понимания среди мирских людей, чем среди христиан: неверующим людям я не боялся рассказывать о своих проблемах, но я не мог произнести ни слова под сводами церкви. Сейчас, к счастью, многое изменилось.
Забвение… О, как сладка эта мысль— укрыться где-нибудь, где угодно, там, где бы вас не достала безжалостная рука вашего мучителя! Не думаю, правда, что я когда-либо всерьез намеревался лишить себя жизни. В моей памяти были слишком свежи воспоминания о том, какой разрушительной волной прошло по нам — по мне, по моей семье — самоубийство Ронни. Когда я размышлял об этом, во мне боролись смешанные чувства горя и гнева — гнева на него за то, что он сделал.
Как-то раз на конференции одна женщина задала мне вопрос: «Что вы делаете, когда не знаете, что делать?»
Мы тогда обсуждали Провидение Божие и то, как исполнять Его волю. Немного подумав, я отвечал ей: «Делайте то, что знаете, как делать».
Когда не знаете, что делать, делайте то, что знаете, или, словами Исаии, продолжайте свой путь.
Исаия утверждает, что те, кто боится Господа и слушается гласа Его, те продолжают идти, даже когда вокруг сгущается мрак. Данная конструкция в древнееврейском тексте подразумевает, что таково определение истинного раба Божия, Его преданного слуги.
Что же делать, когда мы чувствуем, что слова молитвы застревают у нас в горле, когда нам кажется, что Господь заткнул уши и не слышит, когда наши молитвы не затрагивают нашего сердца? Продолжать молиться. В какой-то критический момент моего депрессивного состояния Кай, которая неустанно молилась все это время, пришла в отчаяние: «Я молюсь, и молюсь, и молюсь, но, похоже, в этом нет никакого толка!»
«Прошу тебя, продолжай! — сказал я ей. — Со мной все образуется. Твои молитвы обязательно будут услышаны!»
Так и случилось.
К. С. Льюис испытал то же чувство отчаяния и бессмысленности молитвы во время смертельной болезни своей жены: «Любую молитву и любую надежду может свести на нет осознание того, что все предыдущие молитвы, которые Х. и я возносили Господу, оказались бесплодны, и все надежды, которые мы питали, — ложны. И это были не просто пустые, надуманные нашими собственными желаниями надежды, — нет, они имели подтверждение, даже навязывались нам ошибочными диагнозами, рентгеновскими снимками, необъяснимым облегчением и даже — увы, лишь временным, но казавшимся совершенно волшебным и столь реальным — выздоровлением».
Продолжайте идти, продолжайте молиться, читать Писание, благовествовать, ходить в церковь, распевать гимны. К огда не знаете, что делать, делайте то, что знаете.
Когда Бог выключает свет
Самое опасное во тьме — это наше отчаянное желание видеть происходящее. Это желание часто так велико, что мы сами беремся позаботиться о том, чтобы что-нибудь да произошло.
Тьма бывает освящена и ниспослана Богом. Освальд Чемберс сказал, что Господь иногда сознательно лишает нас Своего благословения, чтобы мы научились больше уповать на Него. В первых строках своего Евангелия Иоанн возвещает: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Иоанн 1: 5).
Вы знаете, что такое тьма? Это отсутствие света. Исчерпывающее определение, не так ли? Если вы вечером сидите в освещенной комнате и вдруг откроете дверь, наполнится ли комната тьмою? Нет. Тьме не поглотить света. В комнате станет темно, только если выключить свет. Это не ночь прогоняет день. Нет, день уходит, а на смену ему является ночь.
В книге Бытие при описании творения сказано: «И был вечер, и было утро: день один». Вы никогда не задумывались над тем, что вечер тоже часть дня, как и утро? Ночь — часть суток. Когда мы говорим о сутках, мы можем сказать «целый день», но мы не говорим «целая ночь».
Если тьма существует, она существует потому, что Господь по Своему, одному Ему ведомому желанию, решил удалить свет. Разжигая свой собственный огонь, мы нарушаем замысел Божий.
Существуют вещи, которые можно увидеть только в темноте. Когда-то я прочитал удивительные слова Анни Дилард: «Вы не обязаны сидеть на улице в темноте. Однако если вы захотите посмотреть на звезды, вы поймете, что темнота вам необходима. Сами же звезды этого не требуют».
Исаия сказал, что всякий, кто ходит во мраке, должен «утверждаться в Боге своем». Это слово в оригинале означает «полагаться на чью-то помощь или поддержку». В псалме 22 однокоренное с этим слово переведено как «посох»: «Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня». «Успокаивают», то есть «поддерживают меня». Вспоминаются и Притчи: «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой» (Притчи 3: 5; выделение мое. — Р. Д.).
Когда Господь удаляет от нас свет, Он хочет показать нам, что есть нечто лучшее, чем свет, — вера.
«Вы думаете, что имеете память, — нет, это она имеет вас!»
Недоумение и обида, которые мы испытали, не получив ответа на важные для нас молитвы, сеют в душе сомнения, имеет ли смысл вообще молиться. Разочаровавшись в каком-нибудь пасторе, мы перестаем доверять им всем, а неблагодарные дети могут сделать нас активными сторонниками использования противозачаточных средств. Поэтому когда нас вдруг подводит Бог, это может стать самым страшным и сокрушительным ударом, и, если не предпринять необходимых в данной ситуации действий, разочарование может перерасти сначала в озлобленность, а затем и в откровенный цинизм.
Конечно, лучший выход из положения — это постараться забыть обо всем и продолжать свой жизненный путь. И уверяю вас, недостатка в подобных советах у вас не будет! Поэтому они ничего не стоят.
«Прости и забудь» — самый распространенный из них. Что-то не припомню, чтобы в Библии давались такого рода установки, но это не смущает тех, кто с щедростью предлагает их вам. Насколько я понимаю, только Господь Бог может по собственному желанию что-либо забыть.
Некоторые обиды, несбывшиеся надежды, убитые мечты, болезненные воспоминания — одним словом, разочарования — невозможно забыть. Так что и не пытайтесь.
Мне кажется, лучше всего сделать так. Вместо того чтобы силиться забыть все это, мы должны попробовать вспомнить о чем-нибудь другом. Если не можете о чем-то забыть, предайтесь воспоминаниям.
Прежде чем расстраиваться о том, чего ты не можешь иметь, вспомни о том, что ты уже имеешь. Прежде чем скорбеть о том, чего Бог тебе не дал, вспомни о том, что Он тебе уже дал.
Господь остался глух к двум очень важным для меня молитвам: об исцелении моей матери и об исцелении моего сына. Это разочарование, которого мне не забыть.
Когда вы ищете Божьей помощи в подобных случаях, вам тяжело оставаться объективными. Бесспорно, мы и подумать не можем о том, что Господь допустит смерть наших близких. Но наши мысли не всегда совпадают с замыслом Божьим. Но Божий замысел — лучший из возможных.
Как ни крути, но мы вынуждены признать, что нам не всегда известна воля Божия для каждой конкретной минуты нашей жизни. Мы узнаем о ней лишь тогда, когда Он Сам шаг за шагом открывает нам ее. Каждый человек строит свою систему распознавания Божьей воли, но Господь выше и несоизмеримо больше любой системы и любой теории. Мы должны научиться терпению, должны постараться привыкнуть к неопределенности.
«Господь обратил это во благо!»
В истории Иосифа мы обнаруживаем удивительные слова: «Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей» (Быт. 50: 19, 20).
У меня для вас домашнее задание. Возьмите два листа бумаги и на одном из них составьте список всего того, с чем, по вашему мнению, вам в жизни не повезло. Быть может, вы родились в неполной семье, или в нищете, или с каким-нибудь физическим недостатком, или с оттопыренными ушами.
На втором листе напишите все то, чем вы недовольны в настоящий момент и что бы вам хотелось изменить, но вы не в состоянии.
Когда вы закончите, перечитайте все с самого начала, приговаривая с каждым пунктом: «Ты умышлял это во зло, но Господь обратил это во благо!»
Поможет ли это вам? Не знаю. Но это сумело изменить мою жизнь.
Это борьба до наступления зари. Но заря все-таки наступит!
Один из положительных моментов в моих постоянных схватках с депрессией — то, что я теперь знаю, что я способен одержать победу.
Эта книга получилась очень личной. Я не задумывал это специально, но вынужден согласиться с Генри Ноуэном, который сказал, что слишком личное зачастую бывает наиболее универсальным. Потому что в глубине души, в самых ее далеких уголках, мы все похожи друг на друга: мы боремся с одними и теми же страхами и желаем одного и того же.
И я не исключение.
Равно как и вы.
«Кто отлучит нас от любви Божьей?»
«Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим. 8: 28).
Я все время ищу подвох в этом стихе.
Я перечитал все либеральные комментарии, сравнил все имеющиеся переводы, досконально изучил структуру этого предложения, каждое слово в греческом оригинале в надежде отыскать хоть какую-то неувязку. Я хотел доказать, что на самом деле в этом стихе говорится не о том, о чем кажется.
Когда в вашей жизни случается трагедия, вам кажется, что это самое страшное, что могло произойти, вы заплатили справедливую цену и теперь в расчете. Однако на своем собственном опыте я убедился, что это далеко не так. Вам вновь и вновь приходится раскошеливаться, по крайней мере, создается такое впечатление. Смерть Ронни была лишь одной из многих смертей, последовавших за ней, — не всегда физических, но не менее реальных и ничуть не менее болезненных и горьких.
И вдруг я осознал всю серьезность и всю глубину этого стиха, который, на первый взгляд, дает слишком громкое и сомнительное обещание. Павел говорит, что если мы любим Бога и призваны Им по Его же соизволению, то все — не кое-что и даже не большая часть, а все — содействует нашему благу. «Знаем», — говорит Павел, и говорит с уверенностью. Это не личные догадки знаменитого апостола. Мы точно знаем, что так и будет.
Самая большая опасность при толковании этого стиха лежит в его романтизации, излишнем упрощении. Люди вырывают его из контекста, не замечая, о чем говорится в предыдущих стихах, а они вопиют о страдании.
Апостол Павел не утверждает, что все, что случается с христианином, — это однозначно благо. В нашей жизни происходит немало плохого. Но все, что ни случается, все обязательно обернется к лучшему. Никакие несчастья не смогут отвести от нас то доброе, что уготовил для нас Господь.
Павел не утверждает также, что Бог устраивает так, что все вокруг нас призвано служить нашему комфорту, здоровью, благополучию и богатству. То самое «все», о котором говорит апостол, не служит земным интересам верующего. То «благо», о котором он говорит, имеет отношение к нашему спасению и отношениям с Богом, Который это спасение дает.
Неверно также думать, будто, заявляя, что все содействует ко благу, Павел имеет в виду, что все будет происходить само собой. Так не бывает. Это Господь содействует тому, что все в нашей жизни оборачивается к лучшему. Он управляет нашей жизнью день за днем. И все это делает для «любящих Бога». Для тех же, кто спасения не имеет, ко благу не содействует ровным счетом ничего.
Контекст, в котором подается этот стих, необычайно важен. Мне кажется, это самое «все» относится главным образом к «нынешним страданиям» из стиха 18: «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8: 18).
Но рассматриваемый нами стих 28 не только бращается назад к 18 стиху, но и в будущее, к стихам 35-39: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».
Понимаете теперь, что меня беспокоило? По словам Павла получается, что все, даже такие вещи, как гонения и смерть, голод и скорбь, могут послужить ко благу тех, кто возлюбил Господа Бога. Он заявляет или, по крайней мере, кажется, что он заявляет, будто Бог в силах сделать так, что все это будет содействовать благополучию Его народа.
К. Е. Б. Кранфильд в своем знаменитом и весьма почитаемом комментарии к Посланию к Римлянам пишет: «Первую часть этого стиха мы, соответственно, понимаем так, что ничто в этом мире не может навредить — во всех смыслах этого слова — тем, кто любит Бога. Все, что бы с ними ни случалось, включая даже те ужасные вещи, перечисленные в стихе 35, лишь способствует им на пути ко спасению, укрепляя их веру и приближая их к Господу Иисусу Христу. Причина, по которой это возможно, состоит в том, что все это находится в руках Божьих. Здесь мы видим проявление веры, но веры не в обстоятельства, а в Бога».
Власть, сила и могущество Бога столь велики, что даже происки Его врагов и врагов рода человеческого вынуждены подчиняться Божьей воле.
А если это так, значит, все мои жалобы на жизнь и ропот против Бога, как бы понятны они ни были, неправомерны.
Если это так, значит, я не вправе сердиться и негодовать на несправедливость этого мира.
Если это так, значит, те боль и страдания, которые мы с Кай испытали, похоронив взлелеянную мечту, — даже это призвано послужить нам во благо.
Если это так, значит, если бы Господь удалил бы из моей жизни хоть одну печаль, одно единственное горе, одно разочарование, я бы уже не был тем человеком, каким являюсь сейчас, каким задумал меня Бог, и мое служение не было бы таким, как того хотел Господь.
Если это так, значит, мы можем перешагнуть через все свои страдания и разбитые мечты, через слезы и боль, через могилы близких нам людей и бессонные ночи и, взобравшись на гору пепла, воскликнуть: «Все это Господь обратит нам во благо!»
Обратили ли вы внимание на слова Павла о том, что Господь предопределил нам быть подобными не столько образу Божию, сколько образу Сына Его? Этому посвящен весь Новый завет.
Христос пришел в этот мир не только для того, чтобы явить людям, каков Собой Бог, но и показать им, каким должен быть человек, настоящий, безгрешный и непорочный человек; показать им, как должно славить Бога и радоваться в Нем вечно. Христос есть Богочеловек — идеальный пример отношений между Богом и человеком. Будучи человеком, Иисус пережил тяготы одиночества, непонимания, голода и жажды, предательства, смерти, боли и унижений, которым нет названия. И однако несмотря на все это Он оставался в союзе с Отцом и братьями Своими. Страдания были частью Его образа, и чрез них Он сделался совершенным. И через Его человечность и Его богообщение слава Божья воссияла. Иисус стал Таким, каким Господь положил быть человеку и какими мы все будем. Мы, призванные по Его изволению и которых Он предопределил быть подобными образу Сына Своего.
Замысел Божий исполнится в каждом из нас. Мне вспоминаются прекрасные стихи из 15-ой главы Первого послания к Коринфянам, где Павел пишет: «И как мы носили образ перстного [человека], будем носить и образ небесного… Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие» (ст. 49-53).
А вот слова Иоанна: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3: 2).
Павел же сказал Филиппийцам, что он уверен «в том, что начавший в вас доброе дело будет совершать (его) даже до дня Иисуса Христа» (1: 6).
Господь всегда завершает все Свои начинания. Он позволил Себе отдохнуть на седьмой день творения, не раньше чем завершил все дела Свои в день шестой. В Послании к Евреям сказано: «Совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте» (1: 3).
Господь говорит нам, что в один прекрасный день, совершая свой путь, мы вдруг услышим громкий голос и звуки трубные и в одно мгновение преобразимся в образ Божий. Между тем задача всех нас — позаботиться о том, как далеко мы можем пройти по нашему пути. От этого будет зависеть, насколько болезненно мы воспримем это преображение. Некоторые говорят о пришествии Христа с восхищением, но и с опаской, однако мне кажется, это потому, что многие слишком далеки от Его подобия.
Только теперь смысл стиха 28 из Послания к Римлянам начинает проясняться. Уже в настоящий момент, в этой жизни, невзирая на все трудности и страдания, если жива в нас надежда, «все» будет способствовать преображению нас в подобие нашего Спасителя.
Именно «все», что мы переживаем в нашей земной жизни, Господь использует для того, чтобы взрастить в нас христоподобное сострадание к страждущим, христоподобную любовь к врагам и христоподобное смирение перед волей Отца небесного.
|