Молитвенная жизнь вовсе не отдана полностью на милость эмоциональных и ситуативных факторов. Подобные воззрения, носящие название психологического детерминизма, являются серьезной ошибкой, в которую, к сожалению, впадают некоторые психологические школы. И традиционный психоанализ Фрейда, и бихевиоризм Скиннера утверждают, что сознание человека настолько сильно регулирует и определяет его поступки и всю его жизнь, что почти не оставляет места для каких-либо иных влияний. Однако, будучи христианами, мы верим, что молитва происходит под воздействием Святого Духа и именно Он занимает в ней центральное место.

Анализируя психологические факторы молитвы, я не хотел бы приуменьшать роль Того, Кто «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8: 26), и рассматривать Его влияние как некий необязательный дополнительный бонус. Это совсем не входит в мои намерения. Но, с другой стороны, игнорировать то необыкновенно сильное влияние, которое наши психологические особенности оказывают на духовную жизнь в общем и на молитвенную жизнь в частности, также было бы большой ошибкой.

Нужно научиться видеть в человеке психо-соматически-духовное единство, в котором ни одна из составляющих не является доминирующей. Нельзя полагать, что разум лучше духа или тело лучше разума. В этом заключалась одна из самых серьезных ошибок философии платонизма, в которой утверждалось, что тело — это темница духа.

Согласно библей­скому учению человек является единством разума, тела и духа, и эти три компонента неразрывно связаны между собою. Ни один из них не следует изолировать от двух других — как не следует изолировать это психо-соматически-духовное целое от влияния того, что нас окружает. Ни один из нас не является настолько духовным, чтобы утверждать, что «вся эта психология» ничуть на него не влияет. Только очень самонадеянный и наивный человек осмелится заявить, что является «чистым духом». Некоторые христиане настолько «духовны», что считают всю эмоционально-психологическую сторону человеческого существа прямым результатом грехопадения. Создавая людей, Бог не сделал их чисто духовными существами, лишенными тел или эмоций. Наше психологическое измерение существовало до греха. Будучи христианами, мы верим, что противоположностью духовного является не человеческое (то есть тело и сознание), а плотское, греховное. Огонь Святого Духа угашает не человеческая природа сама по себе, а плотские похоти, являющиеся плодом греха.

Господь Христос был настоящим Человеком — таким, каким задумал человека Бог, но при этом никогда не приписывал себе такой «духовности», которая была бы совершенно не подвержена внешним влияниям и никоим образом не была бы связана с остальными частями Его существа.

Вспомним одну из самых памятных Его молитв — молитву в Гефсиманском саду (Мф. 26: 6-46). Иисус молился в слезах, душа Его мучилась в смертельной тоске (Евр. 5: 7), но эти чувства не помешали Ему всем сердцем искать Отца. В ту ночь Иисус испытывал сильнейший стресс. Он чувствовал себя одиноким (все ученики заснули) и измученным. Ему предстояли побои и смерть, однако все это не нарушило Его драгоценной близости, постоянного духовного общения с Отцом. Более того, слова Иисуса в Гефсимании показывают нам, как выглядит молитва в наивысшем своем проявлении. Иисус не мог не плакать, Ему было тяжело и тоскливо. Но греха в этом не было: ведь сама по себе депрессия не является греховной. Слезы в молитве не означали, что Иисус утратил подлинную духовность; напротив, это еще раз показывало, что Он — самый настоящий человек. Его потребность излить всю муку сердца говорит о том, что Он, «подобно нам, [был] искушен во всем, кроме греха» (Евр. 4: 15). Слова, которые через несколько часов произнесет Понтий Пилат: «Ессе Ноmo» — «Се, Человек» — удивительным образом описывают сущность нашего Господа. Он был полностью Богом и полностью Человеком. Однако такая полнота и совершенство не освобождали Его от возникновения тех или иных чувств и эмоций.

Влияние на молитву со стороны внутренней психологической структуры, человеческой природы и сущности — реальность, с которой так или иначе приходится считаться. Само по себе это влияние вовсе не является негативным. И нам не следует всегда видеть в нем признаки нашей ограниченности. Несомненно, время от времени оно становится «жалом во плоти» и мешает молиться так, как хотелось бы. Однако с самого начала нужно помнить, что темперамент, личностная индивидуальность и внешние обстоятельства не только не являются препятствиями для молитвы, но, напротив, придают духовной жизни неповторимый, уникальный характер. Эту мысль можно выразить, перефразировав знаменитые слова испанского философа Ортега-и-Гассета: «Моя молитва — это я и мои обстоятельства». Психологические факторы оказывают частичное и ограниченное, но в то же самое время очень мощное воздействие на молитвенную жизнь. Нужно принять эту реальность как один из тех моментов, посредством которых Троица действует внутри человека, формируя и преображая его (Флп. 1: 6).

Рассмотрим классификацию темперамента швейцарского психиатра Карла Густава Юнга. Юнг — весьма неоднозначный мыслитель, чьи идеи вызывали немало полемики не только в христианских, но и в профессиональных кругах. Юнг сделал множество полезных и интересных открытий в сфере человеческого сознания, и мы не можем сбрасывать со счетов его работу просто потому, что не согласны с рядом его воззрений. Классификация людей по психологическому типу является одним из таких открытий. Я выбрал именно эту типологию, потому что она делает упор на гибкость оценок и допускает определенную возможность изменений.

Некоторые люди с опаской подходят к подобным типологиям, потому что боятся жесткости и не желают «запирать» людей в строгие, «железные» категории, навешивая на них неизменные ярлыки. В этом отношении классификация Юнга выгодно отличается от остальных, так как включает в себя широкие сферы деятельности человека и зависит от обстоятельств и различных ситуаций. Следует помнить, что каждый человек уникален, и потому, строго говоря, любая классификация всегда остается условной и относительной.

Типология Юнга вращается вокруг двух основных осей:

– общая направленность человека, экстравертность и интровертность;

– доминирующая психологическая функция: четыре психологических типа.

Юнг подразделяет людей на два основных типа. Те, чьи общие взгляды, интересы и энергия направлены во вне, являются экстравертами; те, чьи общие взгляды, интересы и энергия направлены внутрь собственного «я», являются интровертами. Эта направленность личности не является результатом общественного окружения, скорее, это спонтанные, автоматические реакции, темпераментальные свойства, биологически присущие человеку.

Тем не менее следует подчеркнуть, что здесь не идет речь о жестком, однозначном выборе. Ни один человек не может быть стопроцентным экстравертом или интровертом. Скорее, есть некий континуум экстравертности/интровертности, и каждый находится в своей точке этого континуума. Кто-то может быть на 60% экстравертом и на 40% — интровертом, у другого человека эти пропорции могут быть иными. Определенная степень изменения, передвижение от одного конца континуума к другому возможна и порой даже желательна. Человеку, который на 80% является экстравертом и на 20% интровертом (или на 90% интровертом, а на 10% экстравертом), жить очень и очень нелегко. Чем ближе мы находимся к уравновешенному состоянию 50% ? 50%, тем лучше.

В действительности каждый человек потенциально обладает и той, и другой возможностью. В жизни все мы проходим через такие периоды, когда в нас преобладает склонность к интровертности (например, время ранней юности и полового созревания), и соответственно в общей направленности лич­ности наблюдаются заметные колебания. Но несмотря на это, в человеке всегда преобладает либо одна, либо другая склонность, его спонтанные, автоматические реакции всегда будут склоняться либо к одному, либо к другому типу. Например, интроверт всегда жалеет о том, что так мало высказывается в обществе других людей, а экстраверт непрестанно кается в том, что слишком много говорит. У интроверта мозг работает быстрее, чем язык, а у экстраверта наоборот.

У человека, склонного к интровертности, основная жизненная энергия направлена внутрь. Интроверты бывают застенчивы, им может не хватать свободы и гибкости в личных взаимоотношениях. Им необходимы длительные периоды уединения. Они прекрасно чувствуют себя в одиночестве; люди (и особенно толпы) утомляют их. Они предпочитают такие виды деятельности, которые можно выполнять в одиночку или в которых участвует всего несколько человек. Это не значит, что им не нравится бывать в обществе других. Интровертам нравится общаться с отдельными людьми, но на это у них уходит много эмоциональной энергии. Именно поэтому они ищут уединения, чтобы «подзарядиться». После вечеринки интроверты возвращаются домой крайне уставшими и вымотанными. Им без труда даются сосредоточенные размышления и внутренний анализ, и внутренняя жизнь является главным источником их радости. Идеи и мысли интересуют их куда больше, чем физические предметы и события, им нравится читать Божье Слово и размышлять над ним. Их внутренняя жизнь так богата, что они нередко живут в своих мечтах и размышлениях, в своем собственном мире. Интровертам куда легче, чем экстравертам проникнуть в сокровенные глубины человеческой души. Поэтому им, в общем-то, нетрудно развивать и поддерживать довольно стабильную молитвенную жизнь.

Интроверты предпочитают молиться в уединении. Нередко они чувствуют себя не в своей тарелке на молитвенных собраниях, где приняты более экстравертные способы выражения эмоций. Их молитва порождается не непосредственными внешними стимулами, а, скорее, удивительной глубиной чувств и мыслей. Если интроверту приходиться молиться вслух (что порой кажется ему настоящим мучением), он нервничает куда больше, чем экстраверт, да и молитвы его гораздо короче, но по содержанию этих молитв можно увидеть, сколько глубоких переживаний кроется в его душе. И хотя интровертам не нравится показывать свои чувства, в душе их горит настоящий огонь. В заключение можно сказать, что их духовность является несравненным сокровищем для современной церкви и всего общества, которое все больше увлекается поверхностностью и чувственностью. Христианским общинам нужны интроверты, потому что они обогащают нашу духовную, и особенно молитвенную жизнь.

Что касается экстравертов, их основная жизненная энергия направлена во вне. Экстраверты общительны, легко приспосабливаются к своему окружению и без труда взаимодействуют с внешним миром. Их интересы сосредоточены не на собственном внутреннем мире, но на людях, событиях и вещах. Они обладают поразительной потребностью в общении, чем дольше идет вечеринка, тем оживленнее становится экстраверт! Они «подзаряжаются» благодаря взаимодействию с людьми. В отличие от интроверта тишина и уединение кажутся экстраверту чуть ли не наказанием, больше всего их страшит одиночество. Если приходится долго оставаться дома в одиночку, им становится не по себе и просто необходимо куда-нибудь выбраться, неважно куда! Им больше нравится быть на свежем воздухе, чем в помещении — и желательно не одному, а в компании. Чем больше они общаются с людьми, тем лучше себя чувствуют.

Экстраверты легко и быстро располагают к себе людей, а вот для того чтобы разглядеть привлекательность интроверта, нужно узнать его поближе.

Экстраверты и интроверты естественным образом притягиваются друг к другу. Среди супружеских пар куда больше таких пар, где супруги дополняют друг друга, нежели таких, где муж и жена схожи по темпераменту, потому что люди с похожими темпераментами вовсе не кажутся друг другу такими уж привлекательными.

Экстраверты естественным образом склонны к действию, а не к размышлению, именно они все время что-то делают в церквях, потому что просто не могут сидеть без дела. Поэтому им бывает нелегко поддерживать регулярную молитвенную жизнь. Чем больше человек склонен к экстравертности, тем труднее ему молиться и удерживать внимание во время молитвы: у него слишком много дел!

Интроверты, напротив, подходят к молитве куда более методично, отводят на нее специальное время. Экстравертам трудно развивать и углублять свою внутреннюю жизнь. Их мысли и чувства спонтанно изливаются наружу, поэтому для того, чтобы начать молиться, нужно сделать над собой огромное усилие, нечто вроде отчаянного прыжка. Вот почему обычно они предпочитают молиться вместе с другими, а не в одиночку. Молитвенные собрания дают экстравертам возможность взаимодействия с другими людьми, и именно оно дает ту энергию, которая нужна, чтобы начать молиться. Оказываясь в коллективной атмосфере, они получают удовольствие от участия в общем деле; это ощущение общности является тем стимулом, который необходим, чтобы «разогреть» в себе духовность. Когда они молятся в одиночестве, их молитвы обычно бывают краткими и не особо вдохновенными или духовно возвышенными. Им придает силу не тихое размышление, а происходящие вокруг события. Для них молитва непосредственно связана со служением и действием. Главным образом они приносят Богу просьбы о нуждах окружающего мира, а не разговаривают с Ним о своем внутреннем мире, как делают это интроверты.

Если вы увидели себя и в том, и в другом описании, позвольте мне сердечно вас поздравить: ведь чем больше равновесия в темпераментальных аспектах, тем лучше.

А теперь давайте перейдем ко второму критерию Юнга.

Чтобы приспособиться к внешнему миру и к самому себе, каждый человек наделен четырьмя основными функциями: мыслями, чувствами, сенсорными ощущениями и интуицией. Как и описанная выше темпераментальная направленность личности, эти свойства являются врожденными. Каждому человеку присущи все четыре функции, но проявляются они в разной степени. Как правило, одна из них развита лучше, чем другие три: эта функция называется основной или ведущей, и именно она формирует наиболее частые реакции на происходящее. Следующая по развитию функция называется вспомогательной, а третья и четвертая функции фактически остаются рудиментарными.

Как и в случае с интровертностью/экстравертностью, эти четыре психологические функции группируются попарно по двум осям, и каждая пара составляет континуум. Этих континуумов два: Мыслящие/Чувствующие и Сенсоры/Интуитивисты. Вспомогательная функция не может принад­лежать к тому же континууму, что и ведущая; невозможно иметь мыслительную функцию в качестве ведущей, а чувствующую — в качестве вспомогательной и т. п. Здесь оптимальным положением также будет достижение равновесия; чем ближе мы к пропорции 50% ? 50%, тем лучше.

Таким образом, каждый человек принад­лежит к одному из восьми типов (первой указывается ведущая функция, второй — вспомогательная).

Эти восемь категорий таковы:

Количество этих категорий увеличивается вдвое, если добавить к ним еще одну ось, ось интровертности/экстравертности. Кстати говоря, эта классификация используется во многих других дисциплинах, например, в семейном консультировании и в профориентационной деятельности.

Согласно Юнгу многие расстройства психики происходят из-за отсутствия равновесия между этими функциями, особенно если одна из них развита гипертрофированно за счет остальных трех. Таким образом, оптимальным состоянием является равновесие между всеми четырьмя функциями. Однако найти человека, у которого все четыре функции — мышление, чувствование, сенсорика и интуиция — развиты в одинаковой степени, очень трудно.

Тем не менее полезно знать, как можно стимулировать развитие тех функций, которые развиты в меньшей степени. Их состояние не является статичным и необратимым; мы не должны считать их унаследованным от родителей багажом, с которым так или иначе приходиться мириться. Согласно Юнгу одним из ключевых факторов достижения зрелости является стимулирование менее развитых психологических функций.

Как развить свои рудиментарные функции? Вот несколько предложений.

• Определите свою наименее развитую функцию и помните о ней.

• Обратите внимание на ее основные качества и реакции.

• Подумайте, у кого из ваших знакомых эта функция является ведущей. Представьте себе, как бы этот человек реагировал на те или иные ситуации, каково его отношение к ним.

• Начните развивать в себе эту функцию так же, как вы стали бы учить иностранный язык: посредством постоянной и обильной практики. Чем больше вы повторяете те или иные реакции, тем легче и естественнее они будут вам даваться.

• Хорошим помощником в этом процессе перемен могут стать внешние обстоятельства. Особенно это касается личных взаимоотношений. Чем ближе взаимоотношения, тем больше вероятность взаимного влияния и, следовательно, потенциальных изменений.

• Однако помните, что изменения могут произойти и в нежелательную сторону, так что нынешнее равновесие может сместиться еще дальше от оптимального соотношения 50 % x 50 %.

Хочу подчеркнуть, что, говоря о доминировании той или иной психологической функции, я имею в виду ведущую функцию человека, самый естественный способ его реакции. Это не значит, что все остальные функции у него начисто отсутствуют, просто остальные три развиты в меньшей степени.

Все мы очень разные. Благодаря сочетанию генетических, биографических и ситуативных факторов каждый является маленькой вселенной, отличной от всех остальных. Это отражается и на том, как мы понимаем свою веру и практикуем ее. Иногда различия бывают столь разительными, что мы оказываемся на противоположных полюсах даже в духовном отношении. Чисто по-человечески мы склонны отвергать те темпераменты и принципы поведения, которые отличаются от наших собственных. По натуре люди довольно нетерпимы и категоричны, нередко мы осуждаем ближнего и, сами того не осознавая, подспудно желаем превратить всех окружающих в собственную копию.

Поэтому следует помнить, что нередко источником многих подобных различий является не сильная или слабая вера, а то, какие мы по натуре.

Бог наделил людей интуитивного типа удивительной способностью к мистическому восприятию. Однако интуитивисты не должны осуждать сенсоров, считая их поверхностными и простоватыми исключительно из-за того, что те молятся коротко и спонтанно.

В свою очередь, сенсоры не должны осуждать интуитивистов за то, что те постоянно «витают в облаках».

Людям мыслительного типа не следует жаловаться на то, что их «чувствующие» братья обладают чрезмерной эмоциональностью: сплошные чувства и никакого разума.

Но и люди чувствующего типа не должны отвергать тех, кто относится к «мыслительной» категории, видя в них лишь холодный разум.

Этот перечень взаимных претензий можно было бы продолжать и дальше, ибо, к сожалению, среди верующих они встречаются довольно часто.

Все мы очень разные, и нужно уважать друг друга. С точки зрения темперамента, ни один из перечисленных типов духовности не является лучше или хуже какого-то другого, Ни один из них не обладает монополией на молитву! Церковь — это многомерное тело, и между ее членами существуют мириады всевозможных различий, одним из которых является темперамент. Единство Церкви не состоит в единообразии ее членов. Нужно помнить слова Кл. Льюиса, призывавшего к терпимости в христианских кругах. Он сравнивает христианство с «залом, из которого открываются двери в несколько комнат… Когда вы войдете в вашу комнату, будьте милостивы к тем, кто вошел в другие двери, и к тем, кто еще ожидает в зале».

В какой-то степени все это относится не только к отдельным людям, но и к различным церквям и даже деноминациям. Некоторые церкви явно склонны к «мыслительному» типу, другие, скорее, можно назвать «чув­ствующими» или «сенсорными». Идеальных церквей, являющих собой гармоничное равновесие всех четырех функций, наверное, не существует, потому что каждая церковь — это зеркальное отражение своих членов.

Поэтому следует принимать друг друга, обогащать друг друга, помогать друг другу и упражняться в той психологической функции, которая развита у нас в церкви меньше всего. Образ церкви как тела чрезвычайно важен, так как заставляет обратить внимание на те свойства, которые необходимы телу для нормальной жизнедеятельности: единство, равновесие и разнообразие. Вообще-то, если подумать, все здесь гораздо глубже и удивительнее, потому что именно такое единство, равновесие и разнообразие присущи самой Божественной Троице. Скольких проблем и горестей мы смогли бы избежать, если бы церковь наконец-то усвоила, что разногласия, экстремизм и нетерпимость — это излюбленные орудия сатаны, которыми он пытается сокрушить Тело Христа.

У каждого темперамента есть свои положительные и отрицательные аспекты. Многим верующим хочется быть совсем другими людьми. Они сравнивают себя с братьями и сестрами в церкви или в семье и завидуют чужим способностям.

Нужно помнить, что Иисус не стал изменять темперамент Своих учеников ни в тот момент, когда призвал их следовать за Собой, ни в День Пятидесятницы. Петр так и продолжал оставаться непосредственным, импульсивным человеком, примером человека сенсорного типа. Святой Дух не менял основ его темперамента. Он только «отшлифовал» Петра и «обтесал» острые углы его личности. После Пятидесятницы Петр уже не отрубал людям ушей, но все равно отличался спонтанностью и прямотой. Святой Дух может управлять слабыми местами нашего темперамента таким образом, чтобы они не вводили нас в грех. Однако не стоит ожидать, что в момент покаяния Бог радикально изменит врожденную природу личности.

«Хороших» и «плохих» темпераментов не существует. С духовной точки зрения, каждый из них обладает своими сильными сторонами. Бог может действовать через нас, какие мы есть, со всеми нашими добродетелями и недостатками, и нередко совершает Свои замыслы не столько в обход наших слабостей, сколько через них. Эту мысль прекрасно выражают слова Господа, обращенные к апостолу Павлу: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12: 29). Так Бог ответил на сильное желание Павла избавиться от «жала» в плоти.

Если Бог принимает нас такими, какие мы есть, почему мы сами отказываемся себя принять? Нужно научиться жить с теми ограничениями, которые темперамент налагает на всю нашу жизнь в вере и, в частности, на молитву, кроме тех случаев, когда речь идет о грехе. Не следует считать темперамент своим врагом; на самом деле, он союзник. Никто не требует, чтобы мы обожали свой темперамент, однако Бог призывает нас приносить Ему славу именно посредством этого темперамента.